Салимов удел [= Жребий; Судьба Салема; Город зла; Судьба Иерусалима ] - Стивен Кинг

— Не смотри на него! — крикнул Бен, но было слишком поздно.Он оттолкнул Марка в сторону. У мальчика вырвалось горловое хныканье, и онвдруг кинулся на Бена. Тот, захваченный врасплох, шатнулся и попятился. Миг — ируки мальчика проникли к нему в карман, зашарили в поисках револьвера ХомераМаккаслина.

— Марк! Нечего…

Но мальчик не слышал. Лицо было пустым, как вымытая класснаядоска, из горла безостановочно несся скулящий звук, вой пойманного в ловушкуочень маленького зверька. Он обеими руками вцепился в пистолет. Началась борьба— Бен пытался вырвать оружие из судорожно стиснутых пальцев парнишки и отвестиот них обоих ствол.

— Марк! — рявкнул он. — Марк, очнись! Ради Бога…

Дуло дернулось вниз, к голове Бена, раздался выстрел.Молодой человек почувствовал, что пуля прошла у виска. Он схватил Марка заруки, лягнул, тот откачнулся назад и пистолет лязгнул об пол между ними.Мальчик, поскуливая, прыгнул к пистолету, но Бен изо всех сил дал ему в зубы,вскрикнув, словно сам получил удар. Марк упал на колени, а Бен пинком отшвырнулпистолет подальше. Марк попытался поползти за ним, но Бен опять ударил его.Парнишка с усталым вздохом рухнул на пол. Теперь силы оставили Бена, а с ними —уверенность. Он опять стал просто Беном Мирсом, и ему было страшно. Квадрат светав проеме кухонной двери выцвел до бледно-пурпурного, часы показывали 6:51.

Страшная сила потянула голову молодого человека, приказываяпосмотреть на розового обожравшегося паразита, который лежал рядом с ним вгробу.

«Смотри, смотри на меня, ничтожество. Смотри на Барлоу,который коротает столетия так, как ты коротаешь с книгой у камина часы. Смотри,смотри на великое творение ночи, которое ты лишишь жизни своей жалкойдеревяшкой. Смотри, писака: я писал в жизнях человеческих, и чернилами мнеслужила кровь. Учти это и оставь надежды, сдайся!»

«Джимми, я не могу. Поздно, он слишком силен…»

«СМОТРИ НА МЕНЯ!»

Было 6:53.

С полу донесся стон Марка: «Ма? Мам, ты где? У меня болитголова — темно.»

«Он придет ко мне на службу кастратом…»

Бен завозился, вытаскивая из-за пояса кол, выронил его истрадальчески вскрикнул — это был крик полного отчаяния. Снаружи солнцепокидало Иерусалимов Удел. Последние лучи косо падали на крышу дома Марстена.

Бен быстро поднял кол. Но где молоток? Где этот чертовмолоток?

У двери в подпол. Он сбивал там замок. Бен бросился надругой конец подвала и взял лежавший там молоток.

Марк, чей рот превратился в кровавую рану, приподнялся налоктях, утерся ладонью и тупо взглянул на кровь.

— Мама! — крикнул он. — Где моя мама?

6:55.

Свет и тьма пришли в идеальное равновесие. Подвал погружалсяво мрак. Бен побежал обратно, одной рукой стискивая кол, другой — молоток.

Раздался гулкий торжествующий хохот. Барлоу сидел в гробу,красные глаза полыхали адским торжеством. Они впились в глаза Бена, и тотпочувствовал, что воля покидает его. Издав безумный судорожный вопль, он занескол над головой и опустил, описав свистящую дугу. Заточенное острие пробилорубашку Барлоу, и Бен почувствовал, как кол входит в плоть.

Барлоу пронзительно закричал — этот жуткий крик боли былпохож на волчий вой. Сила, с какой кол поразил цель, отбросила вампира в гроб,опрокинув на спину. Над краями гроба поднялись бешено машущие руки соскрюченными пальцами.

Бен ударил молотком, и Барлоу опять закричал. В левую рукуБена, мертвой хваткой державшую кол, вцепились леденящие могильным холодомпальцы. Извернувшись, Бен оказался в гробу, притиснув коленями колени Барлоу.Он уставился вниз, в изможденное ненавистью и болью лицо.

— ПУСТИ! — крикнул Барлоу.

— Вот тебе, гадина, — всхлипнул Бен. — Вот тебе, кровопийца,вот тебе.

Он опять ударил молотком. Вверх, на миг ослепив его, удариластруя холодной крови. Голова Барлоу моталась по шелковой подушке из стороны всторону.

— Пусти, ты не смеешь, не смеешь, не смеешь этого делать…

Бен снова и снова ударял молотком. Из ноздрей Барлоубрызнула кровь. Вампир забился в гробу, как пронзенная острогой рыба.Скрюченные пальцы вцепились Бену в щеки, оставив на коже длинные царапины:

— ПУСТИ МЕНЯААААААААААА…

Бен еще раз ударил молотком по колу. Кровь, толчкамивыплескивавшаяся из груди Барлоу, стала черной. И началось растворение.

Происходило оно на протяжении двух секунд, слишком быстро,чтобы хоть раз в течение последующих лет поверить в него при свете дня, и всеже достаточно медленно, чтобы вновь и вновь возвращаться в кошмарах с жуткойнеспешностью замедленной съемки.

Кожа пожелтела, загрубела, покоробилась, как стараяполотняная простыня. Глаза выцвели, заволоклись белой пленкой и провалились.Поседевшие волосы отпали, как кучка перьев. Тело под темным костюмомзатряслось, осело, губы разлезлись, открывая в судорожном зевке провал рта, носсполз книзу и, наконец, все это исчезло в кольце выступивших зубов. Ногтипочернели, слезли, и остались только кости, еще украшенные кольцами, которыепозвякивали и щелкали, как кастаньеты. Сквозь лен рубашки летела пыль. Лысаясморщенная голова превратилась в череп. Штанины, которым не на чем сталодержаться, опали, словно в черный шелк обернули пару метел. На долю секунды подБеном оказалось извивающееся, страшным образом ожившее пугало, и молодойчеловек со сдавленным криком ужаса ринулся прочь из гроба. Но оторваться отпоследнего превращения Барлоу было невозможно, оно завораживало. По шелковойподушке из стороны в сторону мотался голый череп, разевая голые челюсти вбеззвучном крике, которому нечем было придать силу — голосовых связок у Барлоууже не осталось. Пальцы скелета плясали и прищелкивали в темноте, какмарионетки.

В нос, сразу же исчезая, ударяли плотные облачка запахов:газы, ужасный густой смрад тухлятины, запах библиотечной плесени, едкая пыль…Все. Извивающиеся, протестующие костлявые пальцы разъединились на фаланги, и теосыпались, как карандаши. Носовая полость расширилась и слилась с провалом рта.Пустые глазницы росли, бесплотно выражая ужас и удивление, а потом встретилисьи перестали существовать. Череп обвалился внутрь, как древняя ваза эпохи Минг.Одежда легла плоско и равнодушно, словно грязное белье.

Но это существо еще по-осьминожьи цепко держалось за жизнь —в гробу колыхались и кружились крохотные смерчи праха. А потом Бен неожиданноощутил пронесшееся мимо дуновение, похожее на сильный порыв ветра, котороезаставило его содрогнуться. В тот же миг все окна в пансионе Евы Миллервылетели.